ИнформацияАналитикаПубликацииПроектыЗаконыПерсоныИнвестиции
Владимир Травуш: <br />
за высотою — <br />
высота
13.06.2016
Персона

Владимир Травуш:
за высотою —
высота

В России сначала нужно решить, зачем нужны высотные здания, а потом их строить

4 мая исполнилось 80 лет вице-президенту РААСН, главному конструктору ЗАО «Горпроект» Владимиру Травушу. Он участвовал в проектировании Останкинской телебашни, всех башен «Москва-Сити», «Лахта-центр» в Санкт-Петербурге. Сейчас консультирует проектировщиков и строителей высотных зданий в других городах России.

Сегодня Владимир Травуш отвечает на вопросы нашего издания.

Башня всей жизни

– Владимир Ильич, среди множества построенных с вашим участием объектов есть любимый?

(Помолчав). Останкинская телебашня. Некоторые ее конструктивные решения даже для нашего времени выглядят очень смелыми. Хотя бы тот факт, что при высоте сооружения 540,1 м глубина заложения фундамента составляет всего 3,5 м. А грунты там считаются достаточно слабыми. Но автор проекта Николай Васильевич Никитин сумел отстоять все свои предложения. Время показало, что они были правильными.

– Как вы попали в состав проектировщиков Останкинской телебашни? Каким образом отбирали специалистов на такой ответственный объект?

– Меня туда направил Бог. Иного объяснения не нахожу. После окончания аспирантуры Московского инженерно-строительного института надо было трудоустраиваться, и я поехал за советом к своему научному руководителю Борису Григорьевичу Кореневу в ЦНИИСК им. Кучеренко. Вышли с ним в коридор, а навстречу спешил по своим делам Николай Васильевич Никитин. Кто это такой, я тогда представлял в самых общих чертах. Борис Григорьевич спросил Никитина, не нужен ли ему сотрудник? «Мне нужен специалист, который будет заниматься расчетами», – ответил Никитин. Так определилась моя судьба. А если бы Никитин прошел по коридору минутой раньше или позже?

Я влился в уже сформировавшийся коллектив. Думаю, Николай Васильевич собрал тех, кого хорошо знал. С Борисом Алексеевичем Злобиным они были знакомы то ли с 1935, то ли с 1936 года. Телебашню проектировали всего 10-12 человек. Сейчас они почти все уже ушли в мир иной.

– Чем вы конкретно занимались на Останкинской башне?

– Когда только начал работать, выполнял поверочный расчет конструкции всей башни. Параллельно мы делали рабочий проект. И все, что нужно было для него рассчитывать, приходилось делать и мне. Для расчетов тогда существовала только логарифмическая линейка.

В 1973 году мы увеличили высоту башни с 533,7 метров до сегодняшних 540,1 метра; Николай Васильевич к тому времени уже умер. Многое было сделано для подготовки башни к Олимпиаде 1980 года. Тогда поставили новые передатчики, новое оборудование.

После пожара 2000 года пришлось заниматься проектом реставрации. Башня очень тяжело пережила пожар, и восстанавливать ее пришлось трудно и долго. Так что жизнь постоянно возвращает меня на Останкинскую башню.

– Вижу, у вас даже в кабинете висит портрет Никитина…

– Николай Васильевич – мой учитель и второй отец. Я много раз предлагал назвать Останкинскую телебашню его именем (показывает пачку писем), но пока ко мне не прислушались. Через год будет отмечаться 50-летие башни. Может быть, тогда все-таки ее назовут Никитинской? Есть же в Москве Шуховская башня, почему бы не быть Никитинской?

Со стройки в науку

– Вы доктор технических наук, лауреат разных премий. Не могу не спросить: обычно тяга к науке формируется еще в семье. Или вы потомственный строитель?

– Мои родители не были строителями и не имели высшего образования. Мама окончила семь классов, но она была очень добрым человеком. В дни ее рождения и смерти я обязательно езжу домой, в Днепропетровск. Я поступил в Днепропетровский инженерно-строительный институт, потому что любил математику, а профессия строителя предполагала сложные расчеты. Мог бы остаться там в аспирантуре. Но я хотел узнать процесс строительства изнутри и уехал по распределению на Казахстанскую Магнитку – Карагандинский металлургический комбинат. Работал на строительстве комплекса первой доменной печи. Стройка также вырабатывает характер. В 24 года у меня в подчинении было 250 рабочих с разными, так сказать, привычками.

– И как вы с ними только справлялись!

– Если уважать людей, то все будет нормально. Но наука все-таки перетянула. Я поступил в аспирантуру.

«Эти здания – мои дети»

– В 70-е – 80-е годы в России высотное строительство практически не велось. Насколько нам известно, вы занимались спортивными сооружениями. Рады были вернуться к небоскребам?

– Я очень благодарен Борису Ивановичу Тхору, главному архитектору Москва-Сити (к сожалению, ныне покойному) за предложение работать с ним. Я участвовал в создании всех ныне построенных башен Сити. Только не спрашивайте, какая из них мне дороже. Они все мои дети.

Мост «Багратион» – наша с Тхором придумка. Он попросил меня нарисовать несколько схем будущего моста. Я нарисовал три или четыре конструктивные схемы, и Борис Иванович придумал его архитектуру. Мост сделан очень рационально. Можно сказать, это оболочка с большими вырезами.

– Над чем вы работаете сейчас?

– Институт «Горпроект» спроектировал комплекс «Лахта-центр» в Санкт-Петербурге. Высота башни составит 462 м – таких высоких зданий там никогда не было. Известно, в городе плохие грунты, вода подступает близко к поверхности. В основании здания забурены 264 железобетонных сваи диаметром 2,0 м, длиной 85 м.

– На вечной мерзлоте высотные здания строятся?

– Нами запроектированы конструкции православного храма в Салехарде. Он опирается на железобетонные  сваи. Верхнюю часть грунта, когда она начинает оттаивать, подмораживают с помощью специальной установки. Делать это приходится всего несколько месяцев в году. Высота храма – 65 метров. Строго говоря, он не дотягивает до классификации высотного здания 10 метров. Тем не менее, этот опыт можно использовать для строительства классических высоток. Только зачем нужны небоскребы на вечной мерзлоте, особенно у нас?

– Болезненный на сегодня вопрос. Можно ли обойтись в высотном строительстве без импорта? В том же Москва-Сити он применялся очень широко.

– Можно. Останкинская телебашня вся сделана из отечественных материалов, только скоростные лифты немецкие. У нас делают высокопрочные бетоны, мы уже применяем бетоны классов В80-В120. Но есть и проблемы. Металлургам неплохо бы освоить прокат двутавров с полками 80-120 мм из высокопрочных сталей и т.д.

Лаборатория под облаками

– Каким вам видится будущее высотного строительства в России?

– Сначала нужно решить, для чего нужны высотные здания. По-моему, постоянно находиться в высотном здании не очень комфортно. Скажем, с 50-го этажа вы не пустите своего семилетнего и даже постарше ребенка одного в лифт, чтобы пойти гулять во двор. К тому же высотное здание требует особых мер безопасности, прежде всего, противопожарных …

– Рассказывают, когда несколько лет назад в одном из высотных административных зданий Астаны начался пожар, сотрудники забыли про все выданные на сей счет инструкции и просто побежали вниз по лестнице.

– Побежали люди трудоспособного возраста. В жилом доме находятся бабушки, дедушки, родители с маленькими детьми, инвалиды. Вряд ли они смогут быстро бежать. Но лестница все же главное спасение. Ее огнестойкость в высотном здании должна быть рассчитана не менее чем на четыре часа, чтобы успели спуститься жильцы с самых верхних этажей. Лестница должна быть незадымляемая, иначе люди задохнутся. Безопасность обходится очень недешево.

– Но в других странах люди живут в небоскребах – Японии, Сингапуре, – и считают, что это нормально.

– В этих странах безвыходное положение – у них мало земли. Россия землей не обделена и даже много где не заселена. Мы можем обойтись без жилых небоскребов. Высотные здания, если для них удачно выбрано место в городе, очень украшают городской пейзаж. Но это должны быть храмы, соборы, научные учреждения, офисы, гостиницы, развлекательные центры.

– У вас есть нереализованная мечта?

– У нас с Николаем Васильевичем был когда-то проект 4-километровой и 2-километровой башни. Но не для того, чтобы там жить. А для того, чтобы организовать научные эксперименты. Проводят же их на высокогорье. А тут бы проводили над равнинной местностью. Можно было бы создать лаборатории, которые изучают грозовые разряды, движение ветра и т.д. Если нашлись бы НИИ, которым необходимы исследования на высоте 1000 метров и выше, можно было формировать задание на проектирование и сооружение такой башни.

С высоты своих лет я считаю: Россию нужно развивать, прежде всего, горизонтально, то есть обустраивать регионы. Позволю себе озвучить предложение одного из членов РААСН, академика Ильи Георгиевича Лежавы, поскольку полностью его разделяю. Почему бы не построить высокоскоростную магистраль Санкт-Петербург – Владивосток, чтобы максимально сократить путь между крайними точками страны? Повысится качество управления страной, улучшится связь между городами и областями. Территории вдоль такой скоростной железной дороги будут застраиваться быстрее. Страна будет еще сплоченней.

Владимир Ильич! Поздравляем вас с юбилеем! Желаем вам новых интересных проектов!

Елена Бабак

Этот материал опубликован в майском  номере Отраслевого журнала «Строительство». Весь журнал вы можете прочитать или скачать здесь.

 

 

 

 

 

Вышел новый номер журнала Строительство!
скачать журнал
нет, спасибо